Валерий Золотухин об инвестициях в будущее

Беседовал: Егор Апполонов

должны все». Расскажите о вашей философии и подходе.

Я убежден: бизнесом заниматься могут не все. Не все готовы брать на себя ответственность за других людей, предпринимательские риски, работать в условиях абсолютной неопределенности. Работать в темпе и ритме, который требуется, чтобы быть успешным. Очень небольшое число людей способны на это. И очень немногие из них добиваются успеха.

Самые успешные инвесторы в мире делали в среднем от 12% до 40% годовых. На отрезке длиною в 20 лет Джим Саймонс делал 39,1 % для инвесторов своего фонда Medallion и фантастические 66% в абсолюте, известный инвестор и философ Рэй Далио делал в среднем «всего» 12%, а доходность Уоррена Баффетта — 20,5% для акционеров Berkshire Hathaway, но это он делал 50 лет подряд. Столько еще прожить надо, а человек успешно инвестировал весь этот период, поэтому он легенда, а капитализация Berkshire — как десять «Газпромов» и пять Сбербанков. Сложный процент творит чудеса.

Изучая портфели лучших, можно найти много закономерностей.

Первое: диверсификация на публичные и непубличные компании. Я смотрел и российских инвесторов, таких как Владимир Евтушенков (АФК «Система») и Михаил Фридман («Альфа групп»). Заметил, что у всех очень-очень похожие подходы.
Второе: долгосрочное владение компаниями с горизонтом в 3–5 лет (или больше). Баффетт вообще говорит, что не надо покупать долю в компании, если ты не готов владеть ею 10 лет.

Третье: выбор недооцененных компаний либо поиск выдающихся компаний, меняющих отрасли, захватывающих рынок, растущих очень быстро. На недооцененной компании ты зарабатываешь, по сути, уже в момент покупки. При этом в России таких компаний очень много, особенно сейчас, в связи с кризисом, коронавирусом и так далее. Есть совершенно потрясающие кейсы: у нас в портфеле — крупнейшая в России сеть парков развлечений. Когда мы заходили, парк генерировал 150 млн рублей выручки в год. За счет кризиса, локдаунов мы купили проект за 15 млн рублей, то есть за 0,1 коэффициент выручки. Это супердешево. После того как уйдет пандемия, а мы все-таки верим, что она с нами не навсегда, окупаемость такой инвестиции — полгода.

Четвертое: многие звездные инвесторы используют метод влияния на компании. То есть они не просто пассивные инвесторы, а стараются заходить в те компании, где своими компетенциями могли бы помочь. Это «смарт-подход»: ты, условно говоря, не покупаешь акции криптобиржи или космической компании, на которую у тебя нет влияния. Ты покупаешь понятный бизнес, в котором сам разбираешься. Твой опыт поможет бизнесу, потому что у тебя есть экспертиза, а компания, которую ты покупаешь, молодая, у тебя есть на нее влияние.

Пятое: если в портфеле есть несколько непубличных компаний, важна синергия, то есть одни компании связаны с другими — и образуется некая единая экосистема.

Шестое: леверидж — кредитное плечо, используемое при покупке акций и других активов. В IMPACT Capital мы используем до 30% заемного капитала, что считается безопасным. Основная сумма сделки — собственные средства, но если сделка для нас крупновата, можем использовать дополнительный капитал, если уверены, что история выстрелит. Опытные инвесторы постоянно этим пользуются, даже если своих денег хватает.

Вы сказали, что брать на себя ответственность и риски могут единицы, это не каждому дано. А вы когда поняли, что к этому готовы?Я всегда был такой полуинвестор, полупредприниматель. Первый мой успешный выход из проекта — закваски Vivo. Я инвестировал в компанию в 2013 году. Мой партнер отвечал за производство, я — за маркетинг и дистрибьюторскую сеть. Я был полностью погружен в процессы, хотя и не участвовал в основании компании. Был «играющим инвестором» — зашел деньгами, но при этом занимался операционкой. Я вложил в Vivo 2 млн рублей. Через 4,5 года продал свою долю за 42 млн рублей. Итог: x 21 на вложенные средства. Удачный кейс, хорошо демонстрирующий, зачем заниматься внебиржевыми инвестициями. Подробно описал его в книге «Акционер. Большие деньги на маленьких компаниях». Испытаний было много, не думайте, что это было легко. Кому интересно узнать подробнее — почитайте книгу, она доступна на OZON, Wildberries, в «Книжном лабиринте» и  аудиоформате на «Литресе».

Какую главную ошибку совершают владельцы бизнеса?

Расфокус.Расшифруйте.
Иногда тебе может казаться, что приходит много возможностей. Ты начал двигаться по какой-то линии. И тут тебе прилетает новая возможность. Например, ты занимался цветами, а тебе предлагают открыть кофейню в офигенном месте. Ты думаешь: «Блин, упустить такую возможность нельзя. Буду, короче, и цветы продавать, и кофейню развивать». А потом тебе еще что-то прилетает. И вот когда человек начинает операционно — это ключевое слово — лезть в разные бизнесы, все это заканчивается плохо, если он предприниматель. Если же речь об инвесторе в такие бизнесы, то диверсификация, наоборот, необходима. Но есть ключевая разница: инвестор не сидит в операционке. Инвестор может время от времени влиять на процессы. Но в каж-дой компании — свои ключевые лица, которые в стопроцентном фокусе. Когда предприниматель начинает распыляться — это гарантированный провал.

IMPACT Capital началась с того, что что вы хотели построить «компанию на века». Что для вас значат слова «компания на века»?

После того как компания Vivo была продана, я сделал еще несколько инвестиций как частный инвестор. Они в целом были удачные. Я, например, в Dodo Pizza зашел, которая удваивала деньги 7 лет подряд. К сожалению, я попал на последние 4 года. Человек, который инвестировал раньше, — IT-предприниматель Василий Филиппов, приумножил деньги более чем в 140 раз. То есть 5 млн рублей превратились в 720 млн рублей. Я заработал около х 7, зайдя позже, но все равно получился классный кейс. Заработал примерно миллион долларов на этой сделке.

Не было страшно заходить?

У меня была большая степень уверенности в том, что Федор Овчинников сможет. И он смог.

А откуда возникает эта уверенность? Как вы угадываете, куда вкладывать, а куда не вкладывать?

Стартапов и людей, которые хотят получить деньги,  огромное количество. Где, собственно, тот критерий, по которому вы оцениваете потенциальную инвестицию?
Огромный объем анализируемых данных, бизнес-насмотренность и психология. С точки зрения  оценки людей и бизнеса у меня все очень просто. На цифры смотрю во вторую очередь. В первую — на людей. Кто передо мной? Попрыгун или марафонец? Есть такие люди, я их называю «шансовики». Они то крипту майнят, то маски продают, то онлайн-курс по продажам на маркетплейсе ведут. Кроме улыбки, такой человек никаких эмоций не вызывает. Такому я никогда в жизни денег не дам как инвестор. Если же в человеке сочетаются порядочность, энергия, интеллект, международные амбиции и умение доводить начатое до конца, сколько бы времени это ни заняло, то это показывает мне, что нам по пути.

А если я не хочу заниматься этим сам, как мне выбрать управляющего, который бы делал это эффективно за меня?

Проблема большинства финансистов и банкиров в том, что они видят цифры, но не видят людей. Поэтому они неуспешные инвесторы. Другой нюанс в том, что большинство из них просто боятся сделать ставку и рискнуть собственными деньгами. Они продают клиентам структурные ноты или инвестиционные страховки, в которые не инвестируют сами. Уже в этом заложен конфликт интересов и нелогичность. Хочется спросить: если так все круто, почему сам не инвестируешь в предлагаемый инструмент?
И последнее: управляющие часто хвалятся дипломами, наградами, лицензиями. Это все важно, конечно, но не первостепенно. У пирамиды QBF, если что, были лицензии. Эффективнее сделать тест: когда хочешь проверить управляющего (человека, который предлагает услуги по управлению капиталом), попроси его взять телефон и показать свой брокерский счет. Если его личная доходность на дистанции в несколько лет внушает доверие, значит, все в порядке. Но есть брокеры, которые не могут ничего показать. Как человек может что-то эффективное сделать с вашими деньгами, если он со своими это сделать не может.

А как все происходит на практике? К вам приходят и просят денег или вы сами находите тех «будущих единорогов», в которых хотите вложиться?

Мы инвестируем от 5 до 30 миллионов рублей в один проект. Совсем мелкие инвестиции нам неинтересны — требуют почти столько же внимания, сколько и крупные сделки, а выхлоп совершенно разный. Кроме своих средств мы активно собираем синдикаты инвесторов, то есть организуем коллективные инвестиции. Сейчас закрываем примерно от 100 до 300 миллионов рублей ежемесячно. У нас для этого есть собственный отдел по работе с инвесторами, есть партнерская сеть в регионах, есть команда в Лондоне. При этом мы постоянно пополняем базу инвесторов, собираем обратную связь и работаем в том числе от мы постоянно пополняем базу инвесторов, собираем обратную связь и работаем в том числе от запросов инвесторов. Инвестор говорит, например, что ему интересен агробизнес. Мы видим, сколько у нас в базе инвесторов, заинтересованных именно в таком виде актива, и потом наши скауты начинают искать конкретно под клиента уже интересные активы.Оценка идет по множеству параметров: выручка, прибыль, динамика роста, долговая нагрузка, конкурентное окружение, стоимость актива и еще много всего. Когда мы находим для человека то, что он, собственно, искал, происходит сделка. Иногда довольно большой поток проектов приходит к нам через мои каналы в соцсетях: я веду инстаграм @zolotukhin_impact, есть ютуб-канал «Акционер», где подробно рассказываю по теме прямых инвестиций и наших сделках. Кстати, со всеми, кто на меня подпишется и укажет, что узнал о нас из Moscow City Guide, я с удовольствием встречусь лично, обсудим ситуацию на рынках — если будет много желающих, проведем мероприятие в рамках нашего клуба инвесторов.

Для кого подойдут такие инвестиции?

Когда у человека есть деньги, не сразу приходит понимание, как и зачем инвестировать в непубличные компании. Приходится объяснять: вот смотри, на инвестициях в квартиры ты заработаешь 5% годовых. Да, за прошлый год недвижимость подорожала, но если ты возьмешь, скажем, 10-летний отрезок, там будет отрицательная долларовая доходность. Аренда не отобьет вложений. Люди, умеющие считать, понимают, что инвестиции в недвижимость — это способ сохранения, но не приумножения капитала.
Фондовый рынок в среднем растет на 7–10%. Это неплохо, уже выше депозита. Но это еще ты должен попасть в эту дельту, нужно чувствовать пульс рынка. Сделать выше доходность на фондовом рынке могут только избранные. В прямых инвестициях нормальная доходность — 15–20%. А доходность лучших компаний может доходить и до 50–100% годовых, причем не один год подряд с учетом «сложного процента».

Но это исключительные случаи, да?

Это хорошие бенчмарки. Условно говоря, если брать лучших, кто инвестировал комбинированно, публичные плюс частные компании, то доходность составляла 20–40%. Лучшие инвесторы — те, кто занимался только private equity, — делали в среднем 70–80% годовых. Например, отдельные фонды Carlyle, KKR, Blackstone. На каких-то выборочных инвестициях мы также зарабатывали 70–80% и даже 100% годовых, как на Vivo, Dodo Pizza, TECHNORED.

Это стрессовая работа? По ночам спите хорошо?

Ключевое различие предпринимателей и инвесторов в том, что правильный предприниматель всегда борется до конца, теряет, но продолжает тестировать гипотезы и старается вытащить проект в прибыль. Когда я стал инвестором, начал понимать, что работает диверсификация, и, если я вижу, что проект не летит, я совершенно спокойно фиксирую убыток и забываю об этом. Как понять, когда надо уже выходить? По каждому проекту нужно ставить определенную цель и определенный срок. Например, если цель достигнута на 80%, логично поупираться, а если цель не достигнута и на 10–20% — это явный провал. У нас из 20 компаний сейчас осталось 18. Две «умерли», и это отличная статистика! В венчурном инвестировании, например, «умирает» 9 из 10. Поэтому венчурный инвестор действует по принципу spray and pray (‘распыляй и молись’. — Прим. ред.) — из 50–100 компаний может выстрелить одна, которая покроет все другие твои вложения.

А сложно было научиться и найти ту грань, где говоришь себе: «Все, стоп»?

Мне шахматы помогают. Шахматы и инвестиции очень похожи. Многое просчитываемо. У нас есть своя система анализа компаний — RANKS. Мы любой бизнес можем сравнить с аналогами из 60 000 публичных компаний со всего мира в один клик. Это, конечно, дает нам возможность очень быстро верхнеуровнево оценивать компании, а когда мы видим что-то действительно интересное — копать вглубь.
Чтобы сказать большинству компаний нет, достаточно трех секунд. Чтобы признать ошибку и принять решение зафиксировать убыток по какой-то из портфельных компаний, либо должно быть стечение обстоятельств, которое привело к тому, что негативные последствия становятся неисправимыми, либо компания становится слишком дорогой, либо мы видим что-то гораздо более перспективное и решаем направить туда побольше средств.

Какое качество инвестора самое важное, на ваш взгляд?

Правильно определить момент входа, момент выхода и не дергаться в промежутках. В инвестициях деньги переходят от нетерпеливых к терпеливым, лучшей стратегией бывает не делать ничего. В этом случае ты как минимум экономишь на налогах (если 5 лет держишь акцию — освобождаешься от НДФЛ при ее продаже), а также на комиссиях брокеру.
Я публично веду свой личный портфель в «Тинькофф инвестициях» (impact170619), за прошлый год сделал более 70% всего на пяти сделках, при этом я видел портфель одного блогера, который учит инвестициям, — у него было 800 сделок и -200% за год. То есть он потерял все, довложил и потерял снова.
Если ты торговал с трехкратным кредитным плечом и не поймал маржин колл (принудительная продажа твоих позиций брокером. — Прим. ред.), то тебе просто повезло. Никогда не стоит играть ва-банк, нет смысла делать три года по +100% годовых, чтобы потом сделать -100% и в итоге уйти с нулем. При прочих равных более крутой тот инвестор, который меньше рисковал. Если ты рисковал меньше, а заработал столько же, ты красавчик.

А вы красавчик?

Во-первых, я не один. Начнем с того, что у Impact Capital 150 акционеров, из них 25 сотрудников и 25 партнеров, кроме меня. Мы большая команда, и за последний год наша прибыль выросла в 7,5 раза.

А лиц, принимающих решения, сколько?

У меня 70% акций, фактически я один. Однако у нас есть совет директоров, он помогает с утверждением стратегии. Многие наши акционеры также участвуют в развитии компании.

Значит, вы точно красавчик.

Мне сложно давать себе самому оценки. Думаю, время покажет. Идея построить миллиардную публичную компанию — международный технологичный инвестбанк с фокусом на малый и средний бизнес. Вот что мне интересно.

То есть эталонную компанию, в которую хочется зайти?

Да, предложить новый стандарт внебиржевых инвестиций и показать, как оно может быть. Я сам, будучи инвестором, давал деньги в доверительное управление, разговаривал с инвестбанкирами, и оказалось, что мы говорим на разных языках.
Среднегодовая доходность на фондовом рынке в течение десяти лет (семь лет как частные инвесторы и три последних года как IMPACT Capital) составляет +55% в долларах. Мы хотим и сами сделать, и показать западным инвесторам, что у нас на фондовом рынке можно зарабатывать такие фантастические доходности на длинном горизонте.

Нет амбиций стать эдаким русским Бобби Аксельродом?

Я не уверен, что моя ролевая модель — Бобби Аксельрод, скорее Уоррен Баффетт, потому что он такой очень дружественный к основателям долгосрочный инвестор.
Моя философия инвестирования: «Мы вместе надолго, я к вам захожу не как рвач-спекулянт, чтобы перепродать вас по-быстренькому, а я захожу, чтобы помочь вам построить большую международную историю». Это вот к вопросу о компаниях на века.
Но есть нюанс: операционный бизнес Баффетта — страховая компания. В то время страховые взносы было можно использовать для покупки любых ценных бумаг. В России так нельзя. При этом у нас долгосрочная стратегия инвестирования: мы выбрали компании, разложили деньги и дальше сидим и условно курим бамбук.
Вместо страхования в российских реалиях нам нужно было придумать другой операционный бизнес. Мы обратили внимание на опыт американского инвестбанка Merrill Lynch. В свое время компания зарабатывала около 7 миллиардов прибыли, капитализация составляла 150 миллиардов долларов. При этом у компании была беспрецедентно огромная партнерская сеть независимых инвестсоветников — более 16 000 человек.
Журнал Time писал, что именно благодаря Merrill Lynch с 10–15% инвестировать начали 50–60% населения США. Компания резко подняла уровень финансовой грамотности. Потом, конечно, они там утратили свою корпоративную культуру, в 2008 году на кризисе недвижимости чуть не обанкротились и были поглощены Bank of America. Но, если смотреть на период их подъема, они делали многое правильно.
Это очень вдохновляющая история, и сейчас мы тоже строим партнерскую сеть. Наши партнеры — это франчайзи, они используют нашу аналитику, нашу IT-систему, работают под нашим брендом, и в разных городах каждый развивает свою базу инвесторов.
Они объясняют людям наши принципы инвестирования, как на фондовом рынке, так и в непубличные компании, и пример именно Merrill Lynch стал нашей второй частью бизнеса, операционной. Мы хотим быть не Бобби Аксельродом, а гибридом, Berkshire Hathaway Баффетта и Merrill Lynch, но с русской душой.

А как звучит ваша личная миссия? То есть это очень благородно — дать людям знания и инструменты, чтобы они зарабатывали деньги. Но, может, есть что-то еще?

У компании есть миссия, и она звучит так: «Мы хотим, чтобы в России и в мире было больше финансово свободных и счастливых людей, капитал которых растет благодаря усилиям предпринимателей, в которых мы совместно инвестировали». Здесь каждое слово имеет значение. Мы делим риски. Обычные брокеры работают за комиссию. Свои деньги не вкладывают и зарабатывают на инвесторах. В этом ключевая разница. Мы пытаемся найти эксклюзивные компании, доступ к которым есть только у нас, это всегда прямая договоренность с собственником компании, а потом идем и находим инвесторов, которые этому предпринимателю принесут пользу. Работаем как брачные агентства, в хорошем смысле слова. Мы не приглашаем запрыгивать в лодку всех подряд — иначе лодка утонет. Мы смотрим, как инвесторы могут усилить компанию. И накачиваем ее не только деньгами, но и компетенциями (инвесторов, у которых, как правило, большой опыт в бизнес-процессах).

Сколько нужно денег, чтобы начать с вами работать? Можно ли инвестировать последнее?

Последнее вкладывать точно не нужно, нужна подушка безопасности. Нормальный портфель агрессивного инвестора — это 50 на 50. У нас — 45–45–10. Десять процентов — это подушка безопасности (может лежать на депозите или в сейфе, как угодно). Другая часть инвестируется на фондовом рынке, а остальное — в непубличные компании. При такой стратегии доходность в 20–30% годовых и выше реальна. Чем консервативнее инвестор, тем больший процент должен быть на фондовом рынке, и больший процент от таких инвестиций — облигации. Если человеку 30–40 лет, можно активнее инвестировать в непубличные компании. Риски выше, но и доходность в случае успеха тоже выше.

Допустим, человек подписан на ваш инстаграм, он читает ваши истории успеха, ему все нравится, он пишет вам в личку и говорит — все, есть у меня деньги, давайте работать. Что вы скажете? Вы работаете с такими клиентами?

Я считаю большой привилегией отказывать тем инвесторам, с кем мы не хотим работать. Есть такие, знаете, ребята из 90-х, которые хотят, чтобы предприниматели закладывали свои почки, и которые путают займы с инвестициями. При этом с теми людьми, с кем мы начинаем работать, мы не продаем ничего, мы встречаемся как люди с деньгами, обсудить, как у кого дела и какие есть возможности для совместного приумножения капитала.
Из инстаграма и моего YouTube-канала постоянно приходят. Если взять прошлый год, кроме собственных инвестиций, мы закрыли сделок чуть меньше чем на миллиард рублей. Это средства инвесторов, в основном успешных предпринимателей и топ-менеджеров, которые присоединились к нашим сделкам. Из этих сумм 200–250 миллионов рублей пришло из моего инстаграма.
Есть два пути. Первый — это пассивный инвестор, который покупает акции Impact и больше ничего не делает. Порог входа — полтора миллиона рублей. Наши самые крупные инвесторы, кого могу назвать, — это Максим Спиридонов («Нетология»), Максим Телемтаев (White & Case), Дмитрий Толстяков («ФИН-РА»), Илья Селиванов (Danone), Дима Троян (Dodo Pizza) и другие.

Dodo Pizza? То есть сначала вы в них вкладывали, а теперь они в вас?

Да-да, у нас идет миграция капитала. У Димы в компании работают более 3500 сотрудников, а выручка превышает 4 миллиарда рублей. Он нам сказал: «Я с вами минимум на 10 лет, кроме публичного портфеля у меня только акции Dodo и IMPACT». Круто, мы очень рады. Не всех могу называть, но есть очень много успешных людей, в том числе из компаний, которые стали «единорогами»: официально достигли 1 миллиарда долларов капитализации, и их экспертиза очень ценна. Недавно в нас инвестировал гражданин США — тоже удивительный факт, ведь в основном у нас из страны капитал утекает.

Каков путь активного инвестора?

Если инвестор сам предприниматель и топ-менеджер, ему логично рассмотреть те непубличные компании, которые у нас есть. Все-таки мы инвестиционная компания, и мы хорошо делаем наш основной продукт. Мы умеем выбирать компании для инвестиций. В портфеле — коллаборативные роботы, производство одежды, производство йогурта, сеть постаматов, сеть парков развлечений, агробизнес, IT-проекты, школа онлайн-образования для детей, HR-проект по подбору программистов в США. Это компании с большим потенциалом и со своим набором проблем, но при этом каждая компания имеет потенциал роста, кратно превышающий средний рост фондового рынка.
У нас уже около 14 000 инвесторов в базе, у всех запросы разные — этим объясняется широкий набор отраслей. Во все проекты мы заходим совместно со смарт-инвесторами. То есть тут инвестор может не только зайти деньгами, но и применить свои компетенции, за счет чего компания может вырасти в 2-3 раза и более. Мы такую возможность даем, потому что с основателями уже все согласовали, все проверили по два раза и, как правило, уже положили свои деньги. Мы тоже рискуем, и человек, приходя к нам, понимает, что здесь он заработает больше, чем на других инструментах. Проекты разные, вход — от 3 миллионов рублей. Общий критерий такой: мы не смотрим на проекты, где доходность меньше 20%, тогда нет смысла в прямых инвестициях.
Нужно обязательно еще раз сказать и подчеркнуть: private equity всегда сопряжены с большим риском, чем фондовый рынок или недвижимость.
Давайте отойдем немного от бизнес-составляющей.

Что в вашей жизни занимает значительное место, помимо IMPACT. Шахматы?

Я шахматам отдал огромную часть жизни, но, дойдя до уровня мастера, понял, что усилия непропорциональны заработанным деньгам. Шахматы остались как хобби, играю иногда в Интернете, спонсировал женскую команду, которая стала чемпионом России в 2016 году.

А какие еще хобби есть?

Большая часть моей жизни — это IMPACT Capital. Мы хотим построить публичную компанию, и поскольку это уже было обещано, надо расшибиться в лепешку, но сделать.

А почему надо?

Потому что я привык за слова отвечать. Плюс у нас есть всякие забавные расчеты. Мы 10 лет делали по 55% годовых, и если мы еще 18 лет будем делать по +55% годовых от наших нынешних активов, то за счет сложного процента мы будем размером как Сбербанк. Мы смеемся, что надо показать им кузькину мать. Все это очень драйвит.

А вы достигли баланса между работой и личной жизнью?

Думаю, что нет. Я уже три года не был в отпуске, себя за это ругаю, но не получается. Я перфекционист, если я вижу, что что-то работает не так, я не могу это отпустить. Мы резко выросли из малого в средний бизнес.

Возрос уровень ответственности?

Да, и пока идет взлет, надо давить гашетку в пол и лететь вверх. Мало компаний, которые стартуют, как мы, чтобы на второй год 145 миллионов чистой прибыли и 260 миллионов рублей с учетом нереализованной прибыли от прироста активов.

Прибыль и успех — это ваша заслуга?

Точно не только моя, это заслуга команды. Кстати, если говорить о work-life balance. У меня проседает сфера друзей, у меня вообще нет друзей вне бизнеса, вне инвестиций. Я ни с кем вне бизнеса не провожу время.

Может, в этом и нет ничего плохого?

Может, и нет, но все-таки есть дружба без коммерческих интересов, а у меня и дружба, и личная жизнь — все это вплетено в бизнес.

А вам не хватает общения вне бизнеса? Может, если нет дефицита, то все хорошо?

Мы недавно сделали инвестиционный клуб, пытаясь убить двух зайцев. Первая цель: люди хотели получить доступ к нашей аналитике. Мы сделали это в рамках клуба. А вторая цель — мы думали, что начнем делать разные мероприятия и это как-то восстановит баланс дружеского общения. Но это все равно, надо говорить честно, тоже связано с бизнесом.

Не могу не задать вопрос: почему вы живете именно в Сити?

Я очень долго думал по поводу офиса в Сити. Я люблю эстетику, атмосферу. В Сити очень крутая энергия, а я верю, что деньги — это энергия. За этим уровнем я очень слежу, я закрыл сделок не на один миллиард за последние 5 лет и могу сказать, что большую часть я закрыл, именно будучи на высокой энергии, без всяких презентаций. Когда я переехал в Сити, уровень энергии нереально поднялся. Я раньше жил в Филях, там какая-то гнетущая атмосфера была, приходилось спать с закрытыми окнами. А тут — другие вибрации.

Это хорошее ощущение — жить и не думать о том, сколько тратишь?

Я очень пристально слежу за тем, сколько мы зарабатываем и сколько тратим. Я знаю маржу каждого бизнеса и готов ответить за каждую цифру. А сам стараюсь следить, чтобы 90% того, что я зарабатываю, я реинвестировал.

Но на жизнь хватает?

А я не так много трачу. Арендую квартиру за 170 тысяч, другие расходы — еще тысяч 300–400. Если происходят крупные покупки, трачу несколько миллионов в месяц, но это вообще не ощущается. Дневные колебания по публичной части нашего портфеля кратно больше.

То есть если будет выбор — купить машину поновее или вложить в бизнес, вы вложите в бизнес?

Я так и делаю. У меня нет машины. Да и не особо она нужна. Есть друзья, которые могут мне одолжить машину, либо езжу на такси. Кстати, я когда в Сити переехал, мы вложили в компанию по системам автоматизации и постаматам 30 миллионов рублей. Основателем оказался мой сосед в Сити. Как-то позвонил и говорит: «Спускайся в бассейн, поговорим». Мы проплыли пару дорожек, потом сели в парной и все обсудили. Так появился партнер, мы заключили контракт, привлекли в него больше 300 миллионов рублей — и только на этом контракте я уже 10 лет жизни в Сити отбил.

Вы счастливый человек?

Я точно счастливый человек. У меня подход самурая. Есть путь. Нет какой-то точки, где я остановлюсь и скажу: все, приехали. Когда ты наполнен энергией, ты счастлив. Я нашел дело, которое мне очень нравится, работаю с людьми, которые мне очень нравятся, показываю людям, как зарабатывать. Помогаю людям получить деньги под проекты, которые этого заслуживают. Часто видел классные продукты, когда люди сделали отличную вещь, но не могут продать себя инвесторам или делают это неправильно.
Вот помогать таким талантам — наша задача. Если говорить о каких-то сверхмотивациях — я хочу улучшить инвестиционный климат в стране. Я считаю, что у нас в России огромный потенциал, но сейчас деньги утекают, население уменьшается и беднеет. Мне хочется, чтобы все было по-другому.
Я чувствую, что хотя бы одну из этих задач мы решаем, создаем противоток — привлекаем зарубежные инвестиции в российские проекты. Это создает ощущение, что мы делаем что-то важное, полезное и не как все. Это меня делает счастливым здесь и сейчас, дает энергию.
Мы не просто мечтаем, мы действуем. У меня есть специальная группа юристов, которые включены в группу законотворчества Минэкономразвития. Речь идет не только о благотворительности, я просто не рассчитываю, что кто-то, кроме нас, напишет нормальные законы по теме прямых инвестиций, потому что мало кто погружен в эту тему больше, чем мы.

Работа на благо страны?

Я не политик. Это их работа. Мы очень изолируемся и, скорее всего, пойдем по пути Ирана, который уже много лет находится под жесткими санкциями, отключен от SWIFT.
Мы на это никак не можем повлиять. Но что мы можем сделать, так это помочь талантливым предпринимателям преодолеть эту блокаду, несмотря ни на что — строить международный бизнес, а инвесторы могут диверсифицировать свой капитал и получать доходность в разных странах, разных валютах, работая с порядочными и талантливыми предпринимателями.
Impact в переводе с английского означает «влияние». Вот так мы и стараемся оказывать позитивное влияние на наших инвесторов, портфельные проекты, общество, страну и мир.