Швейное производство Анастасии Шишкиной: сгореть и стать сильнее

Анастасия Шишкина потеряла в пожаре дом и часть бизнеса, чтобы переосмыслить свой путь и устремиться к новым целям.

Анастасия Шишкина:

• Родилась и выросла в Москве.
• Окончила МИИГАиК.
• Работала начальником торгового отдела в компании «Скоротечная мода» и коммерческим директором в компании «Русская Легенда».
• В 2007 году запустила ателье изделий из меха AOUNATELIER.
• В 2020 году создала собственный бренд AOUN.
• В 2022 году открыла швейную фабрику U-Fabric

Анастасия, весь ваш профессиональный путь так или иначе связан со швейным делом. Что определило ваш выбор?
Моя бабушка была портнихой, все детство я провела с ней в ателье. Мама покупала журналы BURDA и красивые ткани, мы брали за основу предложенные изданием лекала и корректировали их, а бабуля шила. В 80-е и в начале 90-х купить что-то достойное было крайне сложно, к тому же у меня нестандартная фигура: небольшой рост, тонкая талия, широкие бедра.
В старшей школе я сама стала придумывать для себя интересную одежду. Она нравилась людям, у меня просили пошить что-то похожее. Так что мой профессиональный выбор вполне логичен. Кстати, недавно выяснилось, что мой дедушка по папиной линии был скорняком.

Вы сразу начали с собственного бизнеса?
Нет, сначала я поработала по найму, что позволило мне разобраться в различных нюансах швейного бизнеса. В 23 года я занимала должность начальника торгового отдела в компании, специализирующейся на оптовом пошиве пальто. На товар был огромный спрос, чтобы его удовлетворить, мы работали сутками. Потом мы стали вводить модели с меховыми воротниками, затем шубы.
Через какое-то время меня пригласили коммерческим директором в другую компанию, где я наладила процесс индивидуального пошива шуб. Работа была интересной, но зарплату задерживали, и в один прекрасный момент я подумала: почему я тружусь на кого-то, если все то же самое могу делать сама? Так я открыла своё меховое ателье, которое просуществовало более семнадцати лет.

Какой была стратегия развития вашего бизнеса? Какой сегмент вы выбрали и почему?
Я сделала ставку на дорогие эксклюзивные вещи. Одним из главных каналов были магазины «Винни» в Барвихе и ТЦ «Юнимолл» на Новорижском шоссе. Мы шили детские и взрослые шубы, информация о нашем ателье передавалась по сарафанному радио, поэтому на нехватку заказов жаловаться не приходилось.
Ко мне стали приходить селебрити. Я работала с Аней Плетневой, Розой Сябитовой, Катей Гордон, также шила шубу Ханне на премию «Золотой граммофон».

Окупает ли себя индивидуальная работа с селебрити? Ведь приходится подстраиваться под их график, лично вовлекаться в процесс.
Безусловно, окупает. Но вы правы: такая работа требует большой вовлеченности. Как правило, мы с конструктором выезжали к нашим клиентам домой, чтобы они не стояли в пробках. Я лично общалась с каждой из наших клиенток, что само по себе было для меня очень ценным. Но главное, что такие покупатели позволяли мне придумывать и реализовывать нестандартные идеи.
Мы шили косухи на соболе, соединяли астрагана с кожей, экспериментировали, а это давало вдохновение и творческий рост. У меня рождались идеи, которые выходили за рамки ателье и находили воплощение в других проектах.

Какие еще проекты вы развивали параллельно с меховым ателье?
У меня всегда было несколько параллельных бизнесов, так или иначе связанных со швейным делом. В ситуациях, когда один из них «проседал» или по каким-то причинам вставал на «стоп», опорой становился другой проект. Так, в последние годы главным источником прибыли для меня было контрактное производство — пошив вещей по заказу различных брендов и организаций.
Благодаря ему у меня появились ресурсы на развитие собственного бренда AOUN. Сторонние заказы поддержали меня в ужасной ситуации, когда в пожаре я потеряла всю коллекцию своего бренда AOUN, а также дорогостоящие шубы заказчиков.

Давайте поговорим обо всем этом по порядку. Для начала расскажите, пожалуйста, как и когда началась история вашей собственной торговой марки?
Годом рождения AOUN можно назвать 2020-й. Все началось с того, что в подарок своему другу, тоже предпринимателю и экстравагантному человеку, я хотела найти спортивный костюм. Ничего подходящего обнаружить не получалось, поэтому я решила придумать и пошить костюм сама. Это было изделие с индивидуальной вышивкой — специально для моего друга. От костюма он был в восторге. Впрочем, как и подписчики моих соцсетей — весь процесс разработки и, конечно, готовое изделие я показывала у себя в сторис.
Тогда я подумала: почему бы не сделать свою коллекцию? Я решила создать костюмы с вышивками в виде мишек — их мне нарисовала дочка, она у меня графический дизайнер. Затем я изучила рынок и поняла, что ничего похожего, несмотря на изобилие предложения, в России не представлено.
Мы сделали ставку на яркие цвета, качественную ткань и выпуск лимитированных коллекций с индивидуальной вышивкой. По моей задумке на каждой коллекции должен был появляться новый мишка. Предполагалось, что в розницу мои костюмы будут стоить 30-40 тыс. руб.

Как вы проверяли свою идею? Ведь вывод на рынок нового товара — всегда рискованное мероприятие.
Я начала с небольшой партии, примерно 100 штук — с вышивками и без вышивки, чтобы исследовать покупательские предпочтения. Товар разместила в розничных магазинах. Костюмы с вышивкой разошлись мгновенно, несмотря на высокую стоимость.
Стало ясно, что у бренда хороший потенциал и закрыть спрос масштабом моего ателье не получится. Тогда я, пожалуй, впервые задумалась о масштабировании. Мне требовались дополнительные цеха и, соответственно, дополнительные инвестиции.

Зачем вам был нужен свой цех? Со стороны кажется, что в России достаточно швейных производств, которым можно было отдать эту задачу на аутсорсинг.
Это только кажется. И, конечно, я начала с того, что пыталась найти сторонние производства для пошива моих костюмов. Качество, которое выдает большинство российских цехов, категорически не дотягивает до моих стандартов. Каких только ошибок не допускали наши подрядчики, получившие заказ на отшив пробных партий! От банальных кривых строчек до перекошенных изделий, в которых по недосмотру сшивались «полочки» 44-го размера со «спинками» 46-го. Ошибки случались из-за плохо настроенного оборудования, тупых ножей, старых иголок — к примеру, для такого материала, как футер, принципиально, чтобы иголки были острыми, иначе в ткани будут оставаться дырки.
Мне испортили четыре партии товара, пока в Костроме я не нашла достойных исполнителей. Тем не менее я поняла, что наши изделия достаточно сложные, а позволить себе брак мы не можем — у нас дорогие ткани, сложные индивидуальные вышивки. Поэтому, исследуя варианты аутсорс-производств, я продолжала прорабатывать идею собственного цеха. 

Откуда планировалось взять деньги? Обычно на этом этапе компании привлекают инвестиции.
Сначала и я планировала пойти таким путем: наняла специалиста, которая должна была построить финансовую модель моего будущего производства. Но, к сожалению, она оказалась мошенницей — вместе с одним из менеджеров выкрала документы, захватила ткани, лекала и партию товара, чтобы передать на реализацию на маркетплейс. В дело вступила полиция — всё удалось отбить.
Эта ситуация многому меня научила — с тех пор любое партнерство я начинала с маленьких задач, на которых потенциальный партнер раскрывался, а «вкладываться» начинала только после тщательного составления и подписания всех документов. Хотя в нашей стране и документы не гарантируют, что компаньон окажется чистоплотным. Поэтому любое партнерство — это в любом случае риск.

Вы продолжили искать способ запустить собственный текстильный цех?
Да, но теперь я скорее искала не пассивного инвестора, а партнера. Те небольшие партии спортивных костюмов позволили мне заявить о себе на рынке — другие его участники меня заметили, поняли, что я могу отшивать продукцию высокого качества. И однажды на меня вышли представители вьетнамских цехов, что в результате вылилось в плодо­творное долгосрочное партнерство.

Поясните, как вьетнамские предприниматели оказались в российском текстильном бизнесе? И какой совместный бизнес они смогли вам предложить?
В России действует много вьетнамских цехов. Например, мой партнер Тхань купил землю для цеха в Рязанской области, и на ней построили производство — два отдельно стоящих здания. В одном сотрудники живут, едят и отдыхают. А в другом — работают. Швей он тоже привез из Вьетнама. Местных российских мастериц сейчас очень мало. Кроме того, с ними, как правило, возникают две проблемы: они работают медленно и могут не выйти на работу из-за пьянства.
С Тханем мы открыли собственный цех под контрактное производство — пошив изделий по заказу сторонних компаний. В нем на данный момент работает 120 швей. Партнер полностью отвечает за техническую сторону дела, я же занимаюсь поиском заказов, закупкой ткани и других материалов.
Согласно моему плану, цех должен был генерировать прибыль для развития моего собственного бренда. Так и получилось: сразу после запуска к нам пришли хорошие заказы от Wildberries, «Москомспорта», «Росмолодежи», «Спорт-Мастера» и других крупных брендов.

Давайте резюмируем. Получается, что к 2022 году ваш швейный бизнес состоял из трех больших проектов: мехового ателье, контрактного производства, которое вы запустили совместно с вьетнамским партнером, и собственной торговой марки AOUN. Верно?
Все так, но эта конструкция просуществовала совсем недолго. В 2022 году началась СВО — продажи собственной торговой марки встали, и я решила поставить эту часть бизнеса на паузу. Похожая история была и в меховом ателье. Мы доделывали старые заказы, новых же практические не поступало. В этот момент ведущую роль в плане генерации прибыли взяло на себя контрактное производство.
Нам продолжали поступать крупные заказы — на спальные мешки (сколько же мы их отшили!). Были партии на 5 тыс. шт., 65 тыс. штук. Шили маскировочные халаты. Это была сложная работа — в Москве был жуткий дефицит нужной нам ткани в цвете «камуфляж» и «хаки». Пришлось покупать белую ткань и делать сублимацию. Причем рисунок мы разрабатывали сами — он должен был учитывать специфику определенной местности. И все это требовалось сделать в крайне сжатые сроки.
Реализовать такой заказ было очень непросто, но благодаря ему я смогла сделать еще один шаг вперед — открыть собственный цех, чтобы впоследствии развивать на его базе AOUN. Контрактное производство набирало обороты, однако вскоре случилось событие, выбившее у меня почву из под ног, — пожар.

Как и где произошел пожар? Какие последствия он имел для вас и вашего бизнеса?
Случилось это так. Я перевозила своё меховое ателье — в старом помещении город решил делать бомбо­убежище, и меня попросили съехать. Был план несколько дней подержать мех, закупленный для новых заказов, в моем частном доме, а потом отвезти в новое помещение, где параллельно доделывали ремонт.
Я выгрузила «соболей», «норок», «рысей», а также коллекцию своих спортивных костюмов и вещи заказчиков к себе домой. Это было 2 мая, я как раз заключила контракт на пошив партии рубашек-«Навигаторов». И тут мне звонит мама, она приехала на несколько дней, чтобы помочь навести красоту в саду: «Настя, у нас пожар. У соседей загорелась баня, и пламя перекинулось на наш дом». Я опрометью бросилась обратно. Но когда приехала, увидела, как догорает последняя стена.

Как вы отреагировали на эту ситуацию? Получилось ли справиться с эмоциями?
Я не могла осознать, что произошло. Еще утром я пила кофе в собственном доме, а вечером у меня не было ничего. Сгорела вся новая меховая коллекция из ателье, шкуры и коллекция костюмов AOUN на
26 млн рублей. А вместе с ними — мой дом, все мои вещи. Страховка на дуплекс только-только закончилась, я не успела ее продлить.
Я попала в финансовую яму, сразу было понятно, что никакой компенсации от виновника пожара я не получу. Вскоре это подтвердилось: соседка подала на банкротство.

Сколько времени вам потребовалось, чтобы прийти в себя и начать действовать?
Я лежала и плакала ровно один день. Были заказы, требующие моего внимания, нужно было восстанавливать документы. У меня появились огромные долги, которые предстояло в обозримом будущем отдавать.
При этом я испытывала жгучий стыд, оттягивала время, чтобы рассказать обо всем своим партнерам, заказчикам, подписчикам соцсетей. В этот момент меня очень поддержали мои родные, команда и мой партнер по бренду и параллельно стилист проекта Татьяна Чернова. Они убедили меня снять пепелище на видео и выложить в соцсетях.

Это было правильным решением — открыто поделиться своей историей со всем миром?
Оказалось, что да. Я получила колоссальную поддержку, мне писали теплые слова, делали репосты, переводили деньги. Друзья предоставили мне на время свою квартиру и помогли в ней обустроиться — заказали красивое белье, разные женские штучки, косметику, все, чтобы я чувствовала себя комфортно. А еще мне стали приходить новые заказы. Я поняла: если люди меня поддерживают, у меня нет права лежать и плакать.
Через неделю я уже сидела на маникюре, рассказывала, что у меня сгорел дом. Мне не верили и говорили, что я очень сильная. И я действительно старалась держаться изо всех сил. Вот только ателье пришлось закрыть — у меня не было ресурса на то, чтобы работать с индивидуальными клиентами.
Всю энергию я направила на крупных корпоративных заказчиков. Нужно было отшить заказ на рубашки и бомберы для «Росмолодежи», ветровки, спортивные костюмы и олимпийки и куртки для «Москомспорта». Я с головой ушла в работу, хотелось поскорее забыть обо всем этом ужасе. Но, как оказалось, мои злоключения только начались.

В это сложно поверить. Что произошло дальше?
В квартире, где я жила, случился потоп — прорвало трубу горячей воды. Потом я попала в ДТП, затем была еще масса неприятностей. Период с сентября по ноябрь 2023 года был, пожалуй, самым сложным за всю мою жизнь. У меня не получалось практически ничего.
Параллельно я много думала, работала с психологом, изучала себя, стояла на гвоздях, сидела в ледяной купели, искала ответы самыми разными способами. Мне не давала покоя мысль, почему со мной всё это произошло, что я сделала не так, из-за чего в 43 года осталась буквально на улице, для чего нужна вся эта череда событий.

Вам казалось, что в этом был какой-то особенный смысл? Удалось ли его разгадать?
Я поняла, что в мире много хороших людей, что не стоит бояться говорить правду о своих проблемах. Я стала больше ценить себя. Ведь не случайно друзья, клиенты, партнеры буквально на руках пронесли меня через все эти сложности. Такое отношение я заработала своим трудом. А пожар — это не конец, а начало нового этапа. Свой бизнес я начала сама, с нуля, поэтому и сейчас надо просто идти вперед, делать, даже если не получается.
Я осознала, что в случившемся никто не виноват. Так сложились обстоятельства. А вот ответственность за то, что с этими обстоятельствами делать, лежит на мне. Ты либо берешь ответственность за свою жизнь, либо становишься жертвой обстоятельств. Я решила ее взять и идти дальше.

Что происходило в вашем бизнесе в этот непростой период?
Я очень много работала, брала сложные заказы, вела их параллельно, делала практически невозможное. Участвовала в различных проектах, например, мой бренд был спонсором программы на MUSIC BOX, где мы рассказывали о русских курортах и российских дизайнерах. Знакомилась с разными людьми, проводила много съемок и работала, продолжала идти вперед, несмотря ни на что. Мы оказывали гуманитарную помощь нашим военным — бесплатно шили мешки и маскхалаты из ткани и фурнитуры, которую закупала моя заказчица. В начале декабря мне позвонили и спросили: «Анастасия, мне сказали, что вы можете всё. Мне вас порекомендовали, выручайте».
Наш новый заказчик получил бракованную партию из Турции, нужно было срочно спасать ситуацию. Так мы пошили 29 тыс. единиц термобелья для одного спортивного бренда. Всего за две недели мы разработали лекала, пошили образцы, нашли и закупили в России 10 тонн нестандартной ткани в нужном количестве, ее везли со всей нашей страны, и отшили партию. К концу 2023 года я закрыла большую часть долга и с новыми силами начала планировать свой бизнес.

Расскажите о своих планах. Изменила ли трагедия вашу долгосрочную бизнес-стратегию?
Потеряв практически все, я поняла, что хочу масштабироваться, выходить на новый уровень. Сегодня я ставлю перед собой цель сделать свой бренд AOUN более известным, ввести новые позиции — куртки, пуховики, купальники, выпустить «капсулу». Я хочу развиваться внутри своей страны, находить эксклюзивные решения, использовать вышивку, рассказать о наших уникальных мастерицах. Совсем скоро я поеду в Елец, на фабрику, где делают знаменитые елецкие кружева, хочу сделать что-то очень красивое вместе с ними.
Очень хочу настроить свою работу так, чтобы больше времени получалось уделять себе, своим близким, больше путешествовать, а для этого нужно наконец научиться делегировать задачи, которые я все эти годы тянула на себе. Иначе жизнь будет проходить мимо, и, кроме работы, в ней ничего не окажется.
Причем меняться я хочу не только для себя. Лишь после пожара, получив колоссальную поддержку, я поняла, что стала для многих полезным примером. Поэтому нужно двигаться вперед. Если кто-то ищет повод, чтобы не делать, то я ищу повод, чтобы сделать. Таков мой жизненный принцип.